Влияние религии, в особенности же, Церкви, в жизни государства и общества важна и плодотворна, но в нынешнее просвещенное время молодые говорят об архаичности Церкви, среднему поколению просто некогда думать о высоком, а старшее поколение относится к Церкви уважительно, время от времени участвуя в таинствах. Власть по мере возможностей и учитывая отделение Церкви от государства – принцип любого республиканского устройства, помогает не только РПЦ, но и исламу, а также иудаизму, игнорируя только буддизм и запрещая западные секты, как деструктивные, независимо от конфессиональной принадлежности. На примере последних событий этого года, когда церковные иерархи закрыли двери православных храмов на Пасху, но не ослабили масочный режим в храмах, можно сказать о том, что Церковь стремиться быть одним из государственных институтов, и связано это с финансовой помощью. К сожалению, деньги, имеющие важность для всех, в Церкви начали играть первичную роль, и в капиталистической республике Россия – это понятно и объяснимо, но сама антихристианская сущность капитала – достижения прибыли любой ценой, преобразовывает под свои нужды Церковь. Пока было Самодержавие, а Церковь в России была государственной, при одновременно главенствующей православной религии, Церковь жила в соработничестве с монархом, который по чину миропомазания на царство являлся первейшим епископом Церкви, оставаясь мирянином, что очень часто использовалось церковными иерархами. Нельзя сказать, что в России был развит цезарепапизм, когда Царь был фактическим главой РПЦ или наместником Бога на земле, в свою очередь, нельзя сказать, что был и иной процесс – папацезаризм, когда глава Церкви руководил государством, как архиепископ Макариос – глава Кипрской православной церкви, ставший первым президентом Кипра, получившего независимость от Великобритании (de iure).
В революцию февраля 1917 года, когда Святейший Синод и все правящие архиереи Русской Церкви приветствовали Временное правительство, в определении Святейшего Синода от 6 марта 1917 года говорилось:
В первый воскресный или праздничный день, после Божественной литургии, с совершением молебствия Господу Богу об утишении страстей, с возглашением многолетия Богохранимой Державе Российской и Благоверному Временному Правительству ея.
Архиепископ Арсений (Стадницкий), член Святейшего Синода, 4 марта 1917 года:
Свобода принесена с неба Спасителем нашим и Господом: «если Сын освободит вас, то истинно свободны будете» [Ин. 8, 36]; она выстрадана апостолами, куплена кровью мучеников. И великий дар свободы стоит испытаний и страданий. Двести лет Православная Церковь пребывала в рабстве.
Епископ Алексий (Симанский), будущий Патриарх Алексий, 4 марта 1917 года:
Твердо веруя, что за крестом наших испытаний и внутренних нестроений дорогой Родины наступит светлое воскресение и обновление Великой России, православное духовенство призывает всех объединиться в общей горячей молитве к Милосердному Господу, да благословит Он в эти тяжкие минуты созидательную работу нового, облеченного доверием народа Правительства.
Архиепископ Антоний (Храповицкий) 5 марта 1917 года:
Если бы царь наш не отказался от власти и хотя бы томился в темнице, то я бы увещевал стоять за него и умирать за него, но теперь ради послушания ему и его брату мы уже не можем возносить имя его, как Всероссийского Государя. От вас зависит, если желаете, устроить снова царскую власть в России, но законным порядком, чрез разумные выборы представителей своих в Учредительное Собрание. А какой это будет законный порядок выборов, о том решат, уже не мы духовные, а Временное Правительство.
И подобных свидетельств предостаточно! Что важно отметить? Свобода «двухсотлетнего пребывания в рабстве» была куплена ценой предательства Царя, когда даже такой богослов, как Антоний (Храповицкий) прямо свидетельствует против себя, против своих клириков, против всей Церкви в лице ее архиереев, но не народа, которого вначале оболванили умело поставленной пропагандой, а затем ввергли в братоубийственную войну, в том числе, против своей Церкви, против своих священников. Но важно понять еще и такой момент: что двигало архиереями к обретению свободы от государства, от власти? Разве Государь Император Николай II принуждал Святейший Синод исполнять что-либо против православных канонов, против догматов христианской веры? Разве священники – настоятели храмов не были землевладельцами, а архиереи, кроме положенного содержания, не кормились с обширных владений монастырей и кафедральных храмов? Почему пастыри считали государство угнетателем, только ли потому, что вынуждены были жить по определенным уложениям, когда государственная власть могла вмешаться в деятельность Церкви и ее архиереев. В Государственной Думе I и II созывов было много священников – либералов, доходило даже до противодействия Николаю II и его министрам. Но для чего, для какой свободы? Получив свободу, проведя Поместный собор и выбрав Патриарха, Русская Церковь в лице ее иерархов, получила обещанную свободу? Наоборот, республика, отделив Церковь от государства, стала вмешиваться в деятельность Церкви так, что практически уничтожила, и Церковь, и священников. Такова цена предательства своего Царя!
Итак, Церковь всегда будет зависимой от властей, если только не приключится возвращение монархии в виде соединения Царя и священника «по чину Мелхиседекову» — подлинной симфонии властей: светской и духовной. Единство Церкви и государства всегда создает прочную основу нации, если во главе государства будет стоять Царь – Первосвященник. Без сомнения, правящая власть, в первую очередь, заботится о сохранении государства, как единства нации, Церкви и территории, при этом процветание государства невозможно без процветания общества и без укрепления Церкви, которая обретает внешние и внутренние формы, где внешние формы – это православные храмы, а внутренние – это священники и архиереи, соединенные со своей паствой. О ком же больше станут радеть государственные власти: о Церкви или о стране? Безусловно, о государстве, так как главной задачей любой власти является преумножение и укрепление государственности, как основы безопасности и процветания, как своей, так и общества. Только в России все поставлено с ног на голову, но это наследие СССР и КПСС, которые, в свою очередь, наследуют большевикам, двум революциям и казни святых Царственных мучеников 17 июля 1918 года. На крови мучеников можно строить только Церковь или государство – церковь, но не антихристианскую республику. Великая Французская революция 1797 года тоже начала с казни Людовика XVI и убийства священников, ученых и крупных землевладельцев, но вовремя остановилась, вернув преемственность государственных форм. В России решили рассечь мечом революции связующую нить между Российской Империей и РСФСР – тем и живем сегодня, поэтому ничего не получается: ни СССР, ни РФ.
Протоиерей и богослов А.Шмеман «Исторический путь православия» 1954 год:
Настоящая трагедия Византийской Церкви не в произволе царей, не в грехах и падениях – она, прежде всего, в том, что настоящим «сокровищем», безраздельно заполонившим ее сердце и все подчинившим себе, стала сама Империя. Не насилие победило Церковь, а соблазны плоти и крови, земной мечтой, земной любовью завороживши церковное сознание. Отравленная сама, Византия этим главным своим грехом отравила и тех, кто от нее принял христианское благовестие.
Не царская власть соблазняет Церковь и не прочный союз светской и духовной власти, а приверженность к злату, к распущенности, к власти там, где должно быть служение. Поскольку, самодержавное государство богатеет, то богатеет вместе с ним и Церковь, приобретая новые храмы, создавая пышные Богослужения, получая почет и уважение в народе, в ответ государство привлекает священников и архиереев к управлению обществом, что вполне справедливо, так как, являясь национальной Церковью, нельзя быть вне общественных и государственных процессов, тем более, что на Церкви лежит задача сохранения морали и нравственности в обществе, без которых нельзя построить нацию процветания и стремления к будущему. Соработничество власти и Церкви будет всегда, но только в республиканском строе Церковь является золушкой при государстве – мачехе. Республика живет частным капиталом и партиями, содержащимися этим капиталом, а Церковь, как и люди – досадное недоразумение, если они не приносят прибыли – добавленной стоимости. Поэтому Церковь преумножается только в монархических странах и убывает в республиканских, ибо мораль и нравственность чужды капиталу, так как осуждают его грех стяжательства и чувственные наслаждения плоти. Не зная этой зависимости от республиканской апостасии, как защитного механизма капитала, Русская Церковь присягнула Временному правительству, получив в награду убийства и разруху. Что же делать нынешней Русской Церкви? Прежде всего, стоять твердо на своих догматах и канонах, а если потребуется, то не позволять власти вмешиваться в дела Церкви, а уж тем более было колоссальной ошибкой, которая еще аукнется, закрыть храмы на Пасху. Идеальное государственное устройство, к которому нужно стремиться – это Царь Первосвященник, но есть ли время, получится ли у русского народа перед Вторым Пришествием Христа создать подлинную русскую симфонию?
