Пандемия коронавируса меняет не только экономические и политические отношения в мире, но и создает новые взаимоотношения людей, меняя их внутреннее мировоззрение, создавая некомфортную среду в городах, и не менее депрессивную в сельской местности, так как деньги убегают в город, особенно в период карантина, когда власти региона вынуждены оперировать тем, что у них осталось, да и то в режиме резкого сокращения деловой активности. В это время правительство и в особенности президент, являют собой людей, испугавшихся эпидемии, проводящих удаленную работу по руководству страной и, в особенности же, регионами, где слишком многое отдано на откуп местной элите, которая давно срослась с криминалом. Кейс Фургала во многом стал подтверждением разбалансированности политики Кремля, а ответная реакция Хабаровска – это усталость от Москвы (центральной власти), от несправедливой финансовой разверстки между регионами, а также показательным отрывом российских олигархов и чиновников от действительности. Народ начал осознавать стремительно нарастающий разрыв между ним и властью, между отношением к крупному бизнесу, кормящему властную элиту, и не кормящему народ. То есть, вопреки увещеваниям Кремля, бизнес так и не стал за последние 30 лет социально ориентированным, оставшись в рамках приватизации 90-х и рейдерских захватов собственности, иначе говоря – откровенного грабежа. Власть, сделавшая ставку на крупный сырьевой бизнес в 90-х, так и не вышла из обаяния больших денег и финансовых потоков, абсолютно оторвавшись от народа, даже не постеснявшись поднять тарифы ЖКХ после голосования по поправкам, явив свою, фактически, антигосударственную сущность, ибо, согласно Конституции РФ, ст.3: «Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ.», однако в прочтении властей приоритет отдан частной собственности, полученной в приватизационные 90-е годы. «Кто кем побежден, тот тому и раб» (2-е Петр 2-19)
А.Дугин «Надо бежать из матрицы»:
В условиях самоизоляции общество вдруг увидело дистанцию между ними и властью. Общество заметило, что с властью что-то не так. Мы становимся перед развилкой: первый вариант — будут расти протестные настроения («поменять власть»). Либерализм в качестве основы протеста обречён. Если протест станет совершенно самостоятельным – недовольство властью как таковой – это будет совсем другое. Тогда подавлять надо будет не агентов влияния, но государство должно будет выступать против народа. Мы должны заняться самоорганизацией нашего общества. Смотрите, насколько токсичны города и квартиры, и насколько легко поддерживать диктатуру в мегаполисах. Регионы и земля – наше спасение, в том числе, от государства на том пути, в котором оно двигается сейчас. Пусть государство живёт своей жизнью, а народ – своей. Жизнь в самоорганизации необходима. Пока мы разделены – а в городе мы разделены – мы рабы государства.
Это из теории Управляемого хаоса Стивена Манна – создание самоорганизованных критичностей, которые, вначале приводят к хаосу государственной машины, а затем, вновь собирают новую реальность, которая, в свою очередь, детерминировано начинает движение к новой самоорганизованной критичности, то есть, к новому хаосу. В нашем, российском прочтении, начало одной революции неизбежно порождает другую революцию, которая вначале довершает начатое первой революцией, а затем, создавая критичную реальность, приводит к саморазрушению той системы, которая была создана второй революцией. Проще говоря, революция в России неизбежна, тридцатилетие мнимой стабильности закончилось и наш народ ощущает происходящие события буквально всей кожей, стремясь вырваться из горнила новой революционной критичности, которая, в свою очередь, обязательно создаст новый общественно-экономический строй, но никто не может предположить, каким он будет, так как абсолютно неизвестны слагаемые новой формации, ни собственность, ни форма власти, ни участие народа в управлении процессами, ни сам вождь этих процессов, так как вождь должен опираться на революционную партию, а ее сегодня нет. Следовательно, впереди только хаос разрушения, из которого, как Феникс из огня, выйдет обновленная и помолодевшая Россия, ибо каждая беда – война или революция, очищает наслоения безжизненности элит и покорности народа политическому застою. Печально только то, что хаос разрушения всегда приходит с Запада, сильно поднаторевшего в этом антироссийском деле.
А.Дугин, правильно оценивая город (имя в виду Москву), как место приложения будущей революции, вместе с тем, говорит не с позиции патриота, а с позиции человека, стремящегося сохранить себя от революционной крови. Очень немногие, в особенности же, люди, которым за пятьдесят, могут позволить себе бросить все и сбежать из Москвы, приносящей им вполне приличный доход. Ведь любой шаг, кроме бегства от войны в виду неприятеля, должен быть рассчитан и оправдан с точки зрения будущего, которое уже трудно менять в возрасте 50 лет. Молодежи бегство из города не подходит, к тому же, молодежь – это плоть революции, ее движущая сила, к молодежи апеллируют политические лидеры – творцы революции, молодежь, в отличие от зрелого возраста не боится смерти и возможных ранений, поэтому смело бросается на противника, воодушевленная локтем товарища, так же бесстрашно борющегося за правое дело. Какое это правое дело в действительности, молодежь мало интересует, для них главное – это борьба ради борьбы. Поэтому движущая сила революции останется в городе, в отличие от тех, кто видит нарастающие процессы и предполагает сожжение Москвы в революционном хаосе. Но те, кто осторожен в силу опыта и возраста не могут стать вождями революции, не могут принять самое активное участие в процессе смены формаций и эпох – они бегут, вначале из города в село, а затем из села за границу, подальше от кровавого хаоса той критичности, которую создал тот самый Запад, куда побежит ставшая ненужной элита, так ничего и не понявшие старые русские патриоты, воспитанные в СССР, но сформировавшиеся, как личности, уже в капиталистической России.
Сложнее всего тем, кто сейчас находится на самой вершине власти в России. Кремль должен просчитать все риски, но парадокс состоит в том, что просчитывать эти риски некому – нет людей в окружении В.В.Путина, даже из разведки, способных взглянуть на окружающую российскую действительность с точки зрения простого человека или неприкаянной молодежи. Но, даже поняв сущность собственной «самоорганизованной критичности», люди Кремля не смогут изменить ход событий, запущенных в феврале – октябре 1917 года и 19 августа 1991 года с дополнением 4 октября 1993 года (одна революция всегда порождает другую). Как можно изменить ту систему собственности, которую строили после 1993 года, под руководством Запада и при предательстве правящей элиты интересов народа? Как можно изменить систему отношений с МВФ и ВБ, Совбеза ООН и Еврокомиссии, стран 20-ки и 7-ки? Все эти структуры и страны плотно вплетены друг в друга, покинув эту систему политических и финансовых взаимоотношений, Россия остается одни на один с внутренними и внешними проблемами. Способна страна и общество выжить? Обязательно, ибо никто из западных центров принятия решений не станет доводить дело в России до тупика – слишком опасно для европейской и американской безопасности, слишком опасно для Китая и Японии, поэтому наша нынешняя элита, живя не в безвоздушном пространстве, прекрасно понимает сложившуюся ситуацию, отдавая себе отчет в том, что Запад не допустит бегства российской элиты, но попробует переформатировать ее внешнюю, видимую часть. Проще внести коррективы, чем создавать заново.
Однако, как мы помним, за первой революцией (внешней) всегда идет следующая революция (внутренняя). Почему провалился Майдан Незалежности на Украине? После внешней революции под управлением Запада, так и не наступил черед революции внутренней, и в этом настоящая трагедия Украины и украинского народа, который сделал шаг, но не закончил движение. Эта незавершенная революции, как и любая незавершенная война, обязательно будет завершена, но на новом, более критичном уровне, нежели тогда, когда процесс можно было купировать и контролировать, по крайней мере в части приверженности хотя бы части новой элиты Западу. Грядущая революция в России, чья неизбежность гонит А.Дугина в деревню, начнется, как революция достоинства народа, но закончится новым Временным правительством и Учредительным собранием, которое не состоялось тогда, в январе 1918 года, но состоится по итогам двух революций. Итак, первая революция пройдет под популистскими лозунгами экспроприации экспроприаторов, возвращения государственной собственности народу, но по причине отсутствия навыков обращения с госсобственностью у тех, кто уже вполне прижился в частном предпринимательстве, эта парадигма СССР-2.0 не имеет шансов на долгую и счастливую жизнь, так как полностью скопировать СССР с его партийным руководством нынешние политические лидеры не могут, привыкнув жить в тени капитала. Некому создавать новое – это трагедия современного этапа российской политической и экономической системы и это трагедия будущей революции, образ которой станет тождественным Майдану Незалежности – с новыми именами, но по-старому. Самое главное не произойдет – это укрепление государственности на базе национализированной собственности, ибо идеологи, по примеру А.Дугина, подаются в преддверии главных событий, в деревню, то есть, они изначально не видят себя во главе обновленной России, следовательно, вместо них придут на смену нынешнему Олимпу популисты, не умеющие и не желающие взвалить на себя Русский Крест – Россию.
Кто сегодня говорит о том, чего не хватает России – о государственности? Не о суверенитете, который ныне принадлежит народу, следовательно, не существует, а о государственности, чье укрепление невозможно без создания собственной, независимой правящей элиты, опирающейся на обобществленную государственную собственность. Ключевой вопрос о собственности в России вообще не поднимается! С точки зрения правящей либерально-экономической элиты, никакого вопроса о собственности вообще нет – он незыблем, принадлежит частнику и частично в виде АО государству, которое, тем не менее, руками чиновников, делает этот ресурс основой укрепления не государства, а собственной власти. И во многом это справедливо, так как любая власть должна себя защищать и создавать преемственность, как собственности, так и вертикали власти, что сегодня и происходит в России. Никто из Кремля в здравом уме и твердой памяти не начнет разрушать основы государственности, созданной в 1993 году, но сохранить ее неприкосновенность уже не в силах, так как для этого нужно уменьшить долю рынка и увеличить долю государства. А что делать с долей государства, что делать со стратегическим мышлением, когда его нет? И откуда бы ему взяться, этому государственнику в Кремле, если основу власти – частную собственность менять нельзя, а также нельзя вмешиваться в те механизмы, которые были составлены в 90-е МВФ и ВБ, не потому, что запрещают, а потому, что никто не знает, что произрастет из этой разбалансированности, когда от Запада отказались, а своего еще не создали? Поэтому детерминированность революции в России происходит не от неумения властей руководить, а из нарастающего нигилизма в обществе, когда народ уже не видит собственного будущего и крайне удручен политическим и экономическим застоем. Нужны сильные политические ходы, но те, кто соблюдает баланс сил в Кремле никогда не пойдут на разбалансировку системы, иначе только ускорят революционные события, именно поэтому президент В.В.Путин не устает повторять об эволюционном пути развития страны и общества.
Однако грядущая двойственная революция детерминирована предыдущими революциями и потому неизбежна. Эволюция в России всегда застой – все же мы не Запад! Но и революция не создает немедленного рывка вперед, ибо, разрушив прежние порядки, очень трудно создать новые, поэтому те, кто пришел в первую революцию разрушают прежнюю государственность, а те, кто пришел во вторую – создают новую государственность, но методами свойственными революции, так как не знают иного языка для скорейшего восстановления экономики страны и благосостояния граждан великой России. Грядущий путь тернист и труден, но пройти его все же придется, ибо уже не мы говорим от лица теорий, но Господь творит все новое!
