Участившиеся в последнее время межнациональные столкновения с применением оружия, да еще в городах-миллионниках, говорят о том, что правящая элита пытается решать свои вопросы за счет русского народа, его ментальности и его культуры, так как все эти мигрантские процессы болью отдаются в русском сердце России. Почему так происходит? Одна этническая группа в руководстве страны пытается защититься другими этническими группами от русского большинства, пытаясь следовать Западу в политике размывания национальной ментальности. Но российская элита уже проиграла, так как даже консервативная А.Меркель несколько назад признала провал политики мультикультурализма в Европе, в частности, в Германии. Справедливости ради, нужно отметить, что от признания проблемы до реализации ее устранения так ничего и не было сделано, но для нас важнее понимание методов решения, нежели западный опыт в разрешении национального вопроса, который так и не был решен.
Процесс массового завоза мигрантов из чуждых европейской ментальности регионов Ближнего Востока и Африки был явно целенаправлен, так же, как и насильственное внедрение в европейское сознание толерантности и даже обязательности гей-культуры, откровенно разрушающей христианские ценности Европы. Именно для разрушения европейской метаиндентичности были составлены планы по внедрению гомосексуализма (Польшу все-таки заставили прогнуться перед содомией) и переселению масс народа иной культуры и религиозной идентичности. Некоторые горячие головы предрекали начало процесса уличных столкновений с мигрантами местных жителей, но ничего не вышло – проблему загнали в самый дальний угол, где она тихо зреет. При этом массовый характер падения христианской цивилизации в Европе кураторы внутренней политики в России пытались привить в нашем обществе.
В ход шло все: демонстрация алчности священников, в особенности, архиереев, выявлялись случаи садизма в православных семьях и детских учреждениях при монастырях, а также случаи педофилии со стороны священников и архиереев. Не нужно лишний раз искать подтверждения методов, списанных с Запада, применяемых отечественными журналистами и следователями в российской действительности. Можно сказать, что все они, так или иначе, были настоящими иноагентами. Безусловно, за 20 лет ренессанса православия были перекосы в отношении между верующими и наставниками, иначе откуда такое количество сект и откровенного подавления воли человека его пастырями, но эти единичные случаи не стали полноценным явлением. При этом гомосексуализм не только не привился в России, но все его проявления абсолютно отторгаются большинством населения России, не только русскими, но и другими этносами.
Если не получилось с православием и русской ментальностью, то Запад стал распространять в России свое излюбленное и проверенное дело – размывать русскую метаидентичность мигрантами, внезапно ставших гражданами России или приравненными к ним. Оторопь вызывают семьи мигрантов в МФЦ, получающих помощь от государства, которое щедро распространяет на мигрантов из Средней Азии социальные гарантии российских народов и этносов. И это самая большая беда нынешней либеральной толерантности в чиновничьей среде, и даже в силовых структурах. Однако это положение мигрантов наравне с гражданами России не так страшно, как вседозволенность тех, кто приехал завоевывать рынки России вместе с приватизацией государственной собственности.
Эти представители национальных меньшинств, выходцы с Кавказа, Армении, Азербайджана, особенно представители мусульманской части татар, считают себя хозяевами русской жизни России. Почему? Это не попустительство правоохранителей, а намеренно проводимая среди кавказских народов пропаганда национализма, во многом за счет намеренного попустительства АП. Если бы это было иначе, то как могли впитаться в русскую действительность эти плевелы самого откровенного, бандитского национализма? Можно согласиться с утверждением, что национализм – это единственная гордость этносов России, их защитная реакция перед русским большинством, если бы этот национализм так и оставался бы в рамках национальных автономий, а не расширялся по всей территории России, где существует примат русской культуры и православной веры.
Следовательно, унижение русской ментальности в России проводится намеренно и целенаправленно, явно используя опыт Европы и США. Почему в России не используется опыт Израиля, понятно – в России больше 160 этносов и народностей, хотя подавляющее большинство граждан принадлежит к русскому народу. В то же время, проявление несуществующей равности между народами страны – это желание видеть то, чего нет. Как может быть русский народ, несущий на себе груз российской государственности, равен малочисленному этносу? Никак! Как может быть равноценна для России русская культура и православная вера с этнической культурой и религией малых народов? Никак! Следовательно, при сохранении этнической культуры и религии, приоритет всегда должен отдаваться русской культуре и православной религии, которая должна быть государственной. Что мешает признать очевидное? Зависимость перед Западом или защитная реакция национализма в элите?
Если, как утверждалось выше, предмет особой гордости российских этносов составляет их национализм, то пусть он будет и даже развивается в рамках приоритета общероссийского законодательства, но только на территории самих этносов, исторически проживающих в России. Не надо транслировать свою идентичность на русские города и регионы, не надо возбуждать в русском народе ненависть к тем, кто выражает явное презрение к русской идентичности, ее культуре и православной вере. Русский народ не требует ничего сверх уважения своей идентичности, как того же требует любой российский этнос. Почему же русский народ должен спрятать свою идентичность ради проявления иной этнической идентичности, которая почему-то должна быть важнее русской? Этот перекос в мышлении элиты перешел в наследие от СССР с его интернационализмом, не допускавшим, однако, роста национализма нигде, даже в национальных республиках.
В России демократического выбора все стало иначе. Почему? Если свобода читается одинаково для всех, то почему русская свобода должна ограничиваться этническим национализмом? Только ли дело в деньгах, связывающих элиту России с национальными этносами, чьи представители заняли практически все ниши в торговле, гостиничном бизнесе и экспортных операциях? Нет, но в создании тех защитных механизмов против русской идентичности, которая ограничивает элиту в подлых делах разграбления страны и общества. Только русский народ активно восстает против коррупции и лжи власти, против офшоризации экономики и приоритета внешней политики над внутренней. Русская идентичность, во главе которой стоит любовь к своему Отчеству, не приемлет дел против России, не желает иметь ничего общего с теми, кто служит только своему властолюбию и алчности. Именно поэтому в России используют западный козырь в игре против русской идентичности, но то, что хорошо в Европе – негодно в России, и в элите давно в этом убедились, однако менять свои методы не собираются.
Как постоянно растет разрыв в доходах граждан страны и элиты, так постоянно растет ментальный разрыв между русским народом и правящей элитой Кремля. Это нужно понимать и использовать для изменения политики в России, но правящая элита ничего менять не будет, она четко следует плану консервации отношений внутри самой элиты, с западом, с этническими автономиями и республиками бывшего СССР. Такое положение явно свидетельствует о неспособности и нежелании решения национального вопроса в России, во многом потому, что российская элита сама относит себя к этническому меньшинству, не являясь во многом представителями русского народа. Доказательством этого утверждения как раз и является проводимая политика против русской идентичности в России. Если бы было иначе, то национальная политика в нашей стране стремилась бы к балансу интересов, к пропаганде русской культуры, православной веры и русской ментальности, удерживающей Россию от распада по национальному признаку. Впрочем, радует появление самого вопроса о русской идентичности России, которого во время СССР не было.
Что же делать? Прежде всего, соблюдать равенство всех перед законом, никто не может быть над законом. Далее, необходимо честно ответить на простой вопрос: чем занимаются этнические диаспоры в российских городах? Есть ли такие же диаспоры в национальных автономиях иных, отличных от русской, этносах? Если нет, то что эти диаспоры делают в русских регионах России? Следующий вопрос, на который нужно дать прямой ответ, звучит весьма просто: почему в России появились этнические предприятия и бизнес, сформировавшийся на русских территориях, а не в национальных автономиях, не было ли подобное положение формой коррупции? Если элита выступает за этническое равенство в России, закрепленное в Конституции Ельцина, то почему это равенство не соблюдается? Где русские формы бизнеса в национальных автономиях, почему неуклонно снижается количество русских в этих автономиях и отчего они стали моноэтническими?
Уходить от ответов на эти и другие вопросы нельзя, так как проблема, загнанная в угол когда-нибудь сама ответит на эти вопросы, и ответ этот вряд ли понравится представителям этнических меньшинств, распространяющих собственный национализм в русской среде методом подавления и даже принуждения. Это тупиковый путь, но он не разрешится до тех пор, пока не произойдет национализации правящей элиты, пока не изменятся принципы ее существования. Нужен поворот от фактического разграбления национального достояния России к созиданию мощного и самодостаточного государства. Пока элита не будет мыслить по-русски и не станет национально ориентированной, никакие вопросы укрепления русской идентичности не будут решены, никакого решения не получит национальный вопрос в России, один из самых сложных и запутанных. И дело здесь не в 160 этносах, проживающих в России, а в понимании особой роли русского народа и создании всех условий для возрастания этой роли с целью сохранения и упрочения России. Еще раз – русского национализма нет, и никогда не было, но этнический национализм – предмет гордости малых народов нужно сохранять, но на территории компактного проживания, не позволяя этому национализму входить в противоречие с русской идентичностью.
