Тема вымирания русского народа и не только не сходит со страниц СМИ и блогеров в Телеграме, показ фильма об абортах «Мамино письмо» завоевывает все большую и большую аудиторию по стране. Теория замещения русского народа мигрантами из Средней Азии потерпела полное фиаско и сегодня однозначно воспринимается в среде нашего народа, как самая откровенная русофобия. При этом количество национально-культурных автономий в виде диаспор мигрантов и выходцев из других республик бывшего СССР перевалило за черту государственной безопасности. Но не аборты и даже не замещение русских мигрантами сегодня является главной проблемой в России, а то, что наследие своим предкам, продолжение своего рода перестало быть привлекательной мотивацией для нашей молодежи, да и для людей старшего возраста. Становление родителей нынешней молодежи происходило в 90-е годы прошлого века, когда была снесена империя СССР и ее наследие было растащено по карманам всевозможных дельцов. Миллионам граждан России приходилось выживать в суровых условиях слома прежнего и создания нечто нового, которое назвали просто — рынок. В условиях частной собственности и достижения собственного достатка, наследие своим предкам прервалось и молодежь — поколение миллениалов очень четко это увидело.
Где оказались дедушки и бабушки, где оказалась сама молодежь, чей мир стремительно менялся? Именно там, в том мире о котором часто говорили чиновники в больших и малых городах России: Зачем плодить нищету — самое распространенное заявление, вторым по популярности было: не надейтесь на государство — зарабатывайте сами на свою старость. Что это, как не самоуничтожение будущих поколений? Наследственность пошла прахом — бабушки и дедушки больше не нужны — дети представлены сами себе и живут в собственном комфортном мире. Почему сегодня говорят о том, что молодые люди ни к чему не стремятся, что могут уйти на обеденный перерыв и не вернуться на свое рабочее место? Нет никакой побудительной мотивации. Ипотека — это каббала на десятилетия вперед, при этом сама цена квадратного метра уже превзошла верх разумного. Поэтому живут на съемном жилье, пользуются арендованным транспортом, предпочитают самокаты для удобства передвижения, выбирают жилье поближе к работе, в отпуск берут кредит и путешествуют. Она, наша молодежь стала полностью городской и не мыслит себя вне города, вне тех критериев урбанизации, что захватили сегодня полмира.
Откуда эти теории города, как субкультуры, когда в шаговой доступности жилье, работа, школа, рестораны и прочие заведения, до которых можно легко добраться на общественном или арендованном транспорте? Исключительно из создания новой среды обитания, которую уже создает молодежь для самих себя. Зачем покидать пределы своего района, своего города, своей среды обитания? Молодежь окукливается и редко желает менять ту устойчивую среду обитания, которая им по вкусу. Нет больше поиска чего-то, что позволяет раскрывать свои таланты, да и таланты стали маловостребованы. Руководителям промышленных предприятий, торговых точек, компаний по ремонту и обслуживанию всего на свете не нужны интеллектуалы, а нужен средний по уровню знаний персонал, способный выполнять каждый свою функцию. Высшее образование все время пытаются перевести на узкую специализацию, что бы на выходе получить не специалиста широкого профиля, способного работать во многих отраслях, а именно работника одной операции. Из молодежи делают конвейер рядовых операций и рядового же потребления. Сегодня соцсети и приложенный к ним ИИ выполняет работу огромного маркетингового отдела по собиранию предпочтений даже не группы людей, а конкретного потребителя. Очень удобно и прогнозировать свой бизнес не нужно — бери готовую платформу и получай выгоду от продаж.
Кто же сегодня еще генерит идеи? Поколение позднего СССР, которым все время неймется, им тяжело в четырех стенах обыденности, из которой все время хочется вырваться. Это они тащат методы управления из СССР, когда запрет проще, чем побудительный мотив, когда регламент все, а идеи ничто. Мы же сами уничтожили свою молодежь — чему удивляемся? Это мы не хотели больше одного ребенка, а двое детей уже казалось чем-то невероятным и особенным. Это мы перестали развиваться культурно, но еще развиваемся профессионально. Это мы сделали своих детей больше прагматиками, чем мечтателями, идеалистами. То, что сегодня молодые парни идут добровольцами на фронт — это их огромная заслуга, а не наша. Мы-то сидим дома в тепле и смотрим пошлые телепрограммы, подсчитывая свой доход от успешно проведенной операции. Это мы привыкли надувать и обманывать всех вокруг нас, а нашим детям претит эта алчность, поэтому они не желают добиваться карьеры любыми методами и не собираются держаться за работу, которая их не устраивает, но может быть комфортна и приносить неплохой доход. Поэтому их ничего не держит, ни на работе, ни в семье. Разводы, которые сегодня достигли почти половины браков явно показывают, что собственный эгоизм дороже терпения и любви. Где они научились этому? У нас, дорогие товарищи — у нас.
Это мы боялись ответственности, потому, что ответственность была связана с опасностью бандитизма в 90-е, с судами и бездеятельностью правоохранительных органов в нулевые, с постоянным предательством в бизнесе и необходимостью жить в двух позах: 1. Чего изволите, и 2. Пошел вон. Разрыв шаблона повсеместно приводил к раздражительности и даже ненависти, которая выплескивалась дома, на кухне, перед телевизором. Эту раздражительность терпели наши дети, которым борьба за место под солнцем, за еще один десяток тысяч долларов казалась чем-то неотъемлемым взрослой жизни и они боялись и не желали этой жизни, которая скоро может прийти к ним самим. Поэтому готовность исполнять то, что поручают и не лезть дальше стала чертой нашей молодежи, которая не желает покорять вершины отцов, а уж тем более дедов. Наследственность практически исчерпала себя. Кому они будут наследовать и для чего? Отец раздражителен и мало уделяет внимания ребенку, признаки благополучия, над которыми трудятся родители слишком быстро устаревают и превращаются в ржавые рудименты прошлого, а непонимание между родителями и детьми все увеличивается.
Зачем нужно наследие, если оно достигается таким трудом? Предположим, что жизни одного поколения было бы достаточно для преодоления разрухи. Преодолели, но уперлись в войну. Сколько человек сбежало от войны, хотя многие служили и не год, как сейчас, а все два? Тридцать тысяч уезжало ежемесячно и не самых слабых в интеллектуальном плане людей. Кто-то сумел устроиться на чужбине, кто-то вернулся назад, но осадочек-то остался. Чему научат перекати-поле своих детей, которые появились в годы войны, ставшей неизбежной не потому, что мы плохи, а потому, что украинизация братского народа шла больше ста лет. Это мы, русские, разделенные на два лагеря, создали проблему для самих себя. Почему презрение и ненависть к русским России довела украинский народ до войны? Почему те, кого берут в плен наши парни абсолютно уверены, что их убьют, запытают до смерти, а после проклянут собственные дети и свои же родители? Как так могло получиться, что западное влияние и чуждый новодел в виде украинского языка полностью изменили моральный облик целой нации? Это все наследие СССР, от которого нужно было избавиться, что бы сохранить наследие Российской Империи, наследие Русской Церкви, православия и системы нравственности, создаваемой не одно поколение, ни один век.
Наследие предков, наследие Святой Руси было выброшено на свалку ради наследия неизвестно кому, предателей и фашистов. Почему так произошло? Где была допущена ошибка? А расхлебывают наши дети, Аллея Ангелов Донецка и поля новых могил солдат ВСУ, многие из которых предпочли смерть жизни во временном плену. Что сегодня видят дети Украины? Гибель отцов и разоренную страну. Они не простят своим отцам войны, они не простят разрухи и вынужденной эмиграции. Предположим, это дело украинского народа — нам-то что за дело? На ошибках других надо учиться, не так ли? И эти ошибки точно покажут нам в каком глазу у нас бревно, которое нужно вытащить во что бы то ни стало, иначе будет поздно, иначе у нас разразится такая же украинизация, что для России будет означать конец. И, если у Украины ничего не кончено, то для России, которая стала последней опорой человечества, удерживающей мир от зла, отказ от своих корней, от своего наследия — это конец, за которым не будет никакой жизни. Наши дети нам не простят такого ужаса, но проклянут не только нас, но и наше наследие. Мы этого хотим? Мы этого добиваемся? Нет, не хотим, так почему же ничего не делаем, почему именно война начала переворачивать сознание, где же были мы все до этого времени?
Дети видят фальшь, дети остро чувствуют вранье и несправедливость, именно поэтому действуют импульсивно, жестко, бескомпромиссно. Можно долго показывать фильмы, хорошие, жалостливые, вызывающие бурю эмоций, но суровая действительность большого города, но затухание жизни в своей семье, где кроме негативной реакции на все ухудшающееся положение в стране, где запреты и увеличивающиеся налоги ничего, кроме уныния не вызывают, оказывают настолько сильное влияние на наших детей, что стоило бы призадуматься о том, что мы все в итоге хотим увидеть. Цветущую страну или объединение индивидуалистов по принципу территории и языка? Эгоизм отдельно взятой личности не концентрируются на патриотизме, на желании что-то сделать полезное для страны, для своей семьи, для других. Эгоизм всегда работает только для себя и никогда для других, поэтому просто чудо, что ребята идут на фронт даже спустя три года войны, понимая, что Родина дороже самого себя. Это просто чудо, что есть многодетные семьи, собранные не ради своего эгоизма, а ради других, ради своих детей. Это просто чудо, что власть говорит о необходимости сохранять наследие предков, о российской истории, как основы российской государственности. Это просто чудо, что наш народ сегодня весь оказался на войне, кто чем может, тот этим и помогает. Это просто чудо, что все вдруг стали воедино, из разобщенности выросла нация, пусть и войны, но нация России, нация будущего. Это очень важно, чтобы была нация будущего.
Наследие — это всегда о будущем, это всегда о мечте, так как прежние поколения мечтали о лучшем будущем для грядущих поколений и наши дети сегодня лучше, чем мы, пусть и резкие на суждения и действия. Их максимализм — это наши нереализованные идеи, мечты и стремления. И будем надеяться, что время рвется вперед и наши дети еще ощутят на себе необходимость соблюдать наследие своим предкам, вообще сохранять наследие России, нашей русской цивилизации, нашего православия, как необходимость продолжения этого наследия в своих детях.
