Экономист Никита Кричевский:
Сделка — сакральное действо, скрепленное рукопожатием как знаком доверия. Когда права собственности — продолжение былой максимы «куда топор и соха ходили», и только после — все эти «бумажки». Когда единоначалие идет от семьи, страты, будь то большак или наставник. Выше — хозяин, и неважно, чего — региона или страны. Когда суд и наказание нам не указ. Мы все равно не будем иметь дел с жульем без права последнего на реабилитацию. Хотя некоторые верили отдельным олигархам до последнего. Когда предпринимательство вроде бы благо, но настоящая ценность — не риск, а стабильность. Любой соцопрос это подтвердит. Когда Россия исторически взирает на весь мир сверху вниз, не снизу вверх, учась, а наоборот. Когда русский кочевник, охочий к перемене мест, выходит на дорогу и идет за горизонт, имя которому «справедливость».
Задаваясь вопросом Кричевского: «Почему 30 лет в российской экономике мало что получается» можно ответить просто, без обиняков: потому, что рыночные отношения, примат частной собственности над государственной, владение, а не служение — это не для России. Экономист Кричевский упоминает успешность старообрядцев в бизнесе в Российской Империи, но умалчивает о колоссальных займах правительства во Франции, когда деньги шли на строительство железных дорог, электрических сетей, разработки нефтяных месторождений, строительство заводов и фабрик, развития казенных заводов вооружений и прочего, включая стабильный рубль, обеспеченный золотом. Не купец двигал экономику России, а Хозяин — Николай II, который сумел за весьма непродолжительный срок, менее 20 лет вывести Россию на передовые рубежи в мире. Хозяин — это из патриархального уклада святой Руси, этот тот самый патернализм, который до сих пор жив в стране и в обществе. И этот патриархальный уклад мог бы сохранять Россию после ужасающей революции 1917 года, но в 1991 году партийная номенклатура, стремившаяся к обогащению, разрушила последние остатки патриархального уклада прошлого. Мы вступили в рынок, как в дерьмо, грязное и вонючее.
Независимый Центральный банк России перестал быть инициатором внутренних инвестиций, но стал частью общемировой сети МВФ, где верховодили США. Минфин России стал обслуживающим персоналом независимого ЦБ РФ, отрядив своего руководителя в чиновники МВФ, курирующих рыночные отношения в России через квоты международной торговли, рейтинги и дешевые западные кредиты, то есть, вынуждая весь российский бизнес играть по правилам МВФ и США. И бизнес был вынужден подчиниться, так как для любого бизнеса есть только два кита, на которых он стоит: 1. Снижение издержек на единицу продукции, 2. Прибыль. МВФ гарантировал низкие издержки и прибыль, но при одном условии — выполнения правил США. Так диктатура Америки давно, с момента Бреттон-Вудских соглашений перевесила так называемые свободные рыночные отношения. Капитал всегда стремится к монополизму, так как это единственный способ достичь стабильной прибыли. Конкуренция возможна только на начальной стадии, а дальше начинается игра в институты влияния, которые в большинстве своем служат капиталу.
Институт власти является способом распределения государственных денег частному капиталу, институт культуры служит частному капиталу, так как создает суррогаты, уводящие общество в мир потребления и грез, не позволяя анализировать происходящие изменения в управлении обществом, институт социальных пособий является способом удержания потребления на необходимом бизнесу уровне, институт судебной власти способствует удержанию населения в подчинению власти капитала и политиков, соединенных с капиталом. И так далее. Западу так проще — это их жизнь, но зачем нам то, что плохо для России, что уже доказало свою ненужность нашей стране и обществу? 30 лет практически без движения — это нужно понимать, принимать и менять. Так дальше происходить не может, ибо ведет Россию к упадку, общество к отмиранию вековых ценностей, а всех вместе с исчезновению — вековой мечты Запада. Даже создается ощущение, что рыночная прививка России была сделана намеренно, чтобы избавить США от сильного конкурента на мировой арене.
В то же время монополия партийной власти на экономическое развитие в СССР была крайне однобокая, не позволяющая частной инициативе заполнять товарное производство личного спроса наших граждан. Кому от этого было плохо, ведь Госплан и Госснаб мог бы сосредоточиться на решении главных задач, а не планировать выпуск чайников, тапочек и ложек? Вечный максимализм русского общества, когда поддерживается только генеральная линия: либо рынок, либо ничего, либо государственная собственность, либо ничего. Так нельзя, мир общества крайне многогранен: кому-то милее стабильность каждого дня, зарплата 5-го и 20-го, отпуск летом, путевки по профсоюзной скидке и прочее бесплатное жилье. Кому-то милее возможность заработать большие деньги собственным упорным трудом, риском, желанием показать себя успешным человеком не лет через пятнадцать-двадцать, а сейчас, немедленно. А кто-то не терпит заорганизованности своей жизни, работы от 8 до 17, пять дней в неделю в одном и тот же месте. Таким творческим личностям подавай возможность самим определять свой график и есть тот хлеб с маслом, который они сами зарабатывают. Может быть, даже иногда поголодав. Однако ни командная экономика социализма, ни рыночная экономика капитализма не учитывает всей многогранности нашего общества. Она даже не учитывает пользы Отечеству.
Это вообще парадокс. Казалось бы, социализм, как нельзя лучше подходит для нашего общества, так как соединяет страну и общество в едином порыве укрепления государственности. Но не учитывает дальнейшего развития производительных сил, не учитывает стремления общества к зажиточной жизни. По мере развития производительных сил и производственных отношений неизбежно растет бюрократия, которая всегда обкладывается правилами, распоряжениями, указами, нормативами и прочими «не пущать». По мере роста промышленности и улучшения стабильности в обществе это неизбежно. Точно так же произошло и в российском капитализме. После провалов 90-х годов, рост экономики России в начале 2000-х, вплоть до 2012 позволил стабилизировать общество, насытить спросом все домохозяйства, что разительно отличалось от нищеты 90-х. Однако дальше начала расти бюрократия, и расти невиданными темпами. Почему? Нужно было, достигнув стабильности экономики, начать национализировать крупные отрасли, не только сырьевые, но и перерабатывающие, машиностроительные, научные, авиационные и создавать заново то, что было утрачено.
Однако было принято решение не мешать работать тому, что хорошо работало. Это в цифрах у Минфина, у ЦБ РФ, у Минэкономразвития было все хорошо, но экономика встала, а в 2014 году начала откатываться назад. Нужен был импульс развития, а его не было. Элита уже сформировалась, устаканилась и не желала ничего больше менять, обложившись правилами и циркулярами — щитами бюрократии для сохранения своего положения в обществе, в правилах Запада, которые позволяли иметь постоянную прибыль, и стабилизацию доходов общества. Последний момент крайне важен, так как стабилизация доходов общества не предполагает роста заработной платы — источника роста спроса, ведь для роста заработной платы нужно проводить модернизацию производства, увеличивать производительность труда, а это деньги, долговременные инвестиции, которые принесут прибыль через 5-10 лет. Кому это надо, как и сам рост спроса нашего населения? Крупный бизнес получал прибыль от продажи сырья на Запад, пользуясь квотами МВФ и дешевыми кредитами. Какое им дело до внутреннего спроса, который был стабилен и приносил прибыль среднему по размерам бизнесу. Центральная власть не имела дел со средним и мелким бизнесом — не тот уровень, поэтому необходимая крупному бизнесу бюрократия пронизала всю власть.
Итак, чтобы сохранять равновесие власти и общества, нужно постоянно держать руку на пульсе и проводить реформы всякий раз, как достигается равновесие между производительными силами и производственными отношениями, частным предпринимательством и интересами государства. Стабильность в России — это всегда аксиома прекращения развития. Наше общество и государственное управление развивается в преодолении, либо в построении нового. Что стоило провести национализацию того, что было приватизировано в 90-е, вернуть ЦБ РФ под прямое управление правительства, а Минфин оторвать от цепких лап МВФ? Ничего — преодолеть косность уже созданной элиты, заставить ее поменять правила игры, отпочковать от себя ответственность государства и ответственность бизнеса, привести и ту, и другую собственность под одно управление, когда цели ставит не Запад с МВФ, а Кремль. Но решиться на подобное духу не хватило — нужно было дождаться начала СВО, чтобы пойти войной на уже успевшую создать теневое правительство российскую элиту.
И так происходит в России раз за разом, век за веком, когда то, что можно было решить просто, оказывается весьма сложно, да еще ведет к социальным потрясениям. Если бы была возможность сохранять двусоставность экономики в Российской Империи (частную и казенную), если бы артельное производство заменяло собой помещичьи владения, а дворянская элита служила, а не владела, если бы займы во Франции создавали рабочие места на казенных предприятиях с социальными гарантиями, то места революции элиты просто бы не было. Если бы в 2010-м произошла национализация приватизированной госсобственности, а ЦБ РФ вернулся в лоно правительства, бюрократия правящей элиты была бы подавлена необходимостью организации новых экономических отношений, то Запад был бы более осторожен в отношении России, прекрасно понимая, что власть крепка, Армия сильна, общество едино, экономика растет, как на дрожжах. В этом случае Майдан Незалежности в Киеве был бы просто подавлен российским ВДВ, пришедшим на помощь Азарову и Януковичу. Но история не знает сослагательного наклонения, поэтому теория грабель в России, к сожалению, продолжает действовать во весь рост. Жаль, что шишки вспухают только на народном лбу.
